Расскажу я вам повесть минувших времён
О бродячем певце. От Богов одарён,
По краям чужедальним он, странствуя, пел
И везде прославлял свой родимый предел.

«Там, — он пел, — не умолкнут ручьёв голоса.
Там траву целовать не устанет коса,
Но лишь вдвое пышней вырастает трава,
И стада не объедешь ни в месяц, ни в два.

Там склоняются ветви под грузом плодов:
Нету в мире прекраснее наших садов!
А за ними горят городов огоньки,
И дробят их спокойные воды реки,

Отраженье бросая в пучины небес...
Вы нигде не найдёте подобных чудес!»
Принимали его у степного костра,
И на склонах хребтов, где кочуют ветра,

И у берега моря, где тучи и мгла,
И в пустынях, жарою спалённых дотла,
И в избушке лесной, и под сводом дворца —
Всюду рады заезжего слушать певца.

Видно, силу особую Небо даёт
Тем, кто в сердце чужбины о доме поёт!
Много лет в одиночку торил он свой путь...
И однажды надумал домой завернуть.

Что же дома? Он в ужасе смотрит вокруг...
Травостойный и пастбищный вытоптан луг,
За чужими стадами не видно земли,
У причалов чужие стоят корабли,

Незнакомые дети играют в садах,
Незнакомые песни слышны в городах,
Даже храмы и те изменили свой вид,
А на троне отцов — иноземец сидит...

...Оттого-то, друзья, пуще всякой заразы
Мы с тех давних времён опасаемся сглаза.
Ибо вот как аукнулось эхо похвал,
Что он родине в дальнем краю расточал.

Горькие зелья себе проливая на платье,
Злобу ничтожных людей принимая без стона,
Старый волшебник трудился над неким заклятьем
Тысячу лет посвятив разысканьям учёным.

Всем пренебрёг в этой жизни мудрец одинокий,
Дружбу забыл и любовь, отказался от славы,
Лишь бы почувствовать в жилах чудесные токи
И укрощённую формулу миру оставить.

Брошенный всеми, торил он дорогу во мраке,
До бесконечности пробовал так и иначе...
...И наконец начертил вожделенные знаки,
В день завершенья трудов ожидая удачи.

И... ничего! Перед ним — ни огня, ни движенья,
Ни очертаний в дыму благовонном и зыбком...
Вот и пришлось ощутить ему вкус пораженья.
Хуже: он понял, что вышла не просто ошибка.

Так и должно было быть! Он преследовал тени.
Больше себе не откажешь в признании честном:
Весь его путь вдохновенных трудов и лишений
Был обречённым полётом в бесплодную бездну.

Что же теперь? Понапрасну истрачены силы,
Целая жизнь, посвящённая тайне заклятья.
Сколько ещё отделяет его от могилы?..
Долго он плакал. А после... вернулся к занятьям.

Много ли, мало ли дней впереди остаётся,
Может быть, снова в тупик заведёт его опыт...
Разницы нет старику. Он над формулой бьётся
И под ретортой очаг потихонечку топит.